Убывающий мир: история «невероятного» в позднем СССР - Алексей Конаков

приводило к тому, что советские граждане все чаще видели в небесах «непонятные», «неопознанные» объекты; предосудительный феномен летающих тарелок рос из того же корня, что и приветствуемый государством «космический энтузиазм». И пока Советский Союз, по выражению Хрущёва, «делал ракеты, как сосиски», увеличивалось и количество летающих тарелок в советском небе; в эпоху первых ИСЗ мало кто знал, где точно находится Байконур, но уже в 1958 году Юрий Фомин собирал известия о загадочных «огненных шарах», наблюдаемых людьми над Средней Азией[195]. И если на Западе убедительно звучали слова Карла Юнга о том, что округлая форма НЛО «в качестве компенсации лучше всего соответствует разорванности нашего времени» и воплощает мечту человека об утраченной целостности послевоенного мира[196], то в СССР эллиптический контур летающей тарелки должен скорее отсылать к риторической фигуре эллипсиса, намеренного умолчания. Милитантность «советского невероятного» проявлялась теперь не через прямое сопоставление (как в теории палеовизита: гибель Содома похожа на атомный взрыв), но через случайные явления засекреченного.

В 1966 году темой летающих тарелок начинает интересоваться Феликс Зигель, и его путь к ним лежит через… Тунгусский метеорит. Александр Казанцев к этому времени полностью переключился на разработку сюжетов о взорвавшемся Фаэтоне и на теорию палеовизита (он обсуждает вероятность атомного уничтожения планеты с Нильсом Бором, показывает Юрию Гагарину фотографии наскальных изображений «марсиан», найденных на плато Тассили, и проч.[197]), и вдохновляющим примером для Зигеля становится Алексей Золотов, который, при поддержке академика Бориса Константинова, продолжает защищать идею атомного взрыва над Тунгуской: обращает внимание на неестественно бурный рост деревьев и трав в районе катастрофы, находит там образцы редкоземельных металлов, а также доказывает, что деревья вокруг были повалены не ударной, но именно взрывной волной[198].

Новая аргументация Зигеля (верящего, как и Золотов, в искусственное происхождение Тунгусского тела) основана на противоречии между двумя реконструированными (со слов очевидцев) траекториями движения метеорита: «Тунгусское тело стремительно неслось в атмосфере примерно с севера на юг. Над зоной же разрушений оно летело почти с востока на запад»[199]. Именно это несоответствие позволяет сделать эффектный вывод: «Согласовать обе бесспорно достоверные траектории можно лишь предположив, что Тунгусское тело незадолго перед своей гибелью совершило маневр»[200], а значит, было космическим кораблем.

Кажется, это «открытие» Зигеля более всего поражает его самого: отныне он использует словосочетание «Тунгусский НЛО», активно общается с Юрием Фоминым (которого знает с конца пятидесятых[201]) и становится энтузиастом поиска неопознанных летающих объектов.

В это же время Борис Константинов занимается подготовкой сборника «Населенный космос» (идея которого принадлежала еще Гавриилу Тихову[202]), куда должны войти материалы о возможности жизни на других планетах, о связи с внеземными цивилизациями, о космической лингвистике и многом другом. По предложению Зигеля один из разделов сборника планируется посвятить Тунгусскому метеориту и неопознанным летающим объектам – Константинов даже обращается в министерство гражданской авиации СССР с просьбой «предоставить нам для публикации в сборнике документальные сведения о случаях наблюдения НЛО летным составом и другими работниками гражданской авиации»[203]. В апреле 1967 года в журнале «Смена» Зигель пишет о скором выходе сборника «Населенный космос» и заодно рассуждает об НЛО: критикует Дональда Мензела, ссылается на уфологические работы Жака Валле и Джозефа Аллена Хайнека, отмечает, что «количество наблюдений НЛО увеличивается с приближением Марса к Земле регулярно»[204], и делает программное заключение: «Наступила эпоха “пристального” изучения неба»[205]. Вскоре для этого «пристального изучения» организуется особая Инициативная Группа, в которую входят сам Зигель, Юрий Фомин, Александр Казанцев, генерал-майор авиации Порфирий Столяров, штурман полярной авиации Валентин Аккуратов, полковник авиации Григорий Сивков и еще около двухсот человек[206]. По всей видимости, им удается убедить руководство советских военно-воздушных сил в важном оборонном значении наблюдений НЛО: в октябре 1967 года, пользуясь поддержкой генерала-майора авиации Леонида Рейно, Инициативная Группа создает Отделение по НЛО при Всесоюзном комитете космонавтики ДОСААФ; в ноябре Зигель и Столяров выступают на Центральном телевидении, сообщают о создании Отделения и просят советских телезрителей присылать им свои наблюдения. Активность советских уфологов в это время чрезвычайно высока: Аккуратов охотно рассказывает о собственных встречах с НЛО в воздухе[207], Казанцев вместе с Валле публикует статью «Что летает над землей?» в «Технике – молодежи»[208], Зигель пишет об уфологии для журнала «Байкал», читает лекции о возможности телепатических контактов с пришельцами[209] и ссылается на новые работы Николая Козырева, обнаружившего в спектре Венеры линии технеция, которые могут быть связаны с атомными взрывами[210] (сам Козырев исследует свечение неба Венеры, предполагая существование на ней жизни, «океаны, населенные фосфоресцирующими микроорганизмами»[211]). Кроме того, в ноябре 1967 года в СССР приходят новости об «огромном светящемся предмете», замеченном в небе над Болгарией, – о нем сообщает «Комсомольская правда»; Зигель сразу дает комментарии прессе («Объект, о котором сообщила болгарская газета, – типичный представитель так называемых НЛО – неопознанных летающих объектов»[212]), а еще один член Отделения по НЛО и участник КСЭ Виктор Журавлёв специально едет в Софию, чтобы опросить очевидцев[213].

Ситуация начинает выглядеть неуправляемой, и государство организует «обратную связь»: в конце ноября 1967-го ЦК ДОСААФ принимает решение о роспуске Отделения по НЛО[214], в декабре 1967-го в Московском Планетарии стартует цикл лекций Виталия Бронштэна, обличающих моду на летающие тарелки[215], а в феврале 1968-го в «Правде» публикуется статья астронома, члена-корреспондента АН СССР Эвальда Мустеля «Снова летающие тарелки?», где объясняется, что над Софией летал «шпионский баллон-зонд, запущенный НАТО»[216] и что проблема НЛО не должна беспокоить советских людей ни с научной, ни с военной точек зрения: «Все объекты, пролетающие над территорией нашей страны, опознаются либо учеными, либо людьми, стоящими на страже безопасности нашей Родины»[217].

Инициативная группа по изучению НЛО пытается сопротивляться: – ее участники пишут в «Правду» статью «Мы – за научные аргументы», пытаясь оспорить доводы Мустеля (статью не опубликуют), ведут дискуссии с Мустелем и Арцимовичем в Центральном Доме журналиста и направляют председателю Совета министров СССР Алексею Косыгину просьбу о создании специальной организации для исследований НЛО – но все тщетно[218]. С марта 1968 года советская уфология уходит в подполье и в самиздат; при этом (благодаря выступлению Зигеля по Центральному телевидению и разгрому в «Правде») разговоры о неопознанных летающих объектах окончательно становятся популярнейшим развлечением советских граждан. Образ летающей тарелки появляется в стихах Бориса Слуцкого («Летит над миром что-то круглое, / Дискообразное летит. / Меняя все купюры крупные / На мелкой хроники петит»